Каждый эпизод зверского обращения с участниками акций протеста вызывает такую, почти паническую реакцию самозащиты: чужие! В моем окружении, например, многие думают, что к нам кого-то завезли. Все эти гады, которые пытают, избивают, убивают, раздевают на морозе, крадут из больниц — они не наши. Не украинцы. И акцент у них какой-то не такой. И держатся, как не у себя дома. И вообще выродки. У нас таких не делают.



Не то чтобы мы в это действительно верили. Просто до сих пор мы могли позволить себе роскошь не думать об этом. Вычеркнуть из списка повседневных мыслей. Мы никогда их не любили, наших так называемых "правоохранителей". Мы всегда знали, что среди них полно садистов, и что закон писан не для них. Но мы просто старались держаться от них подальше и рассчитывали, что нам повезет, и именно мы и наши близкие не попадут к ним в лапы.

Больше на это рассчитывать не приходится. Попадем. Обязательно. Мы убедились в этом за последние два с хвостиком месяца на конкретных и жутких примерах. Рано или поздно, из-за Майдана или просто по нелепой случайности, независимо от образовательного уровня, языковой принадлежности, политических симпатий, — каждый из нас может быть избит, украден из больницы, ограблен, найден в лесу мертвым.

Стоит ли удивляться, что революция Евромайдана очень быстро сменила лозунги "свідомі" vs "запроданці" на "притомні" vs "бєспрєдєл"? И надо ли удивляться тому, что основные события развиваются на улицах между митингующими и силовиками купно с титушками?

И если оппозицию упрекают в том, что "она не владеет ситуацией на Майдане", то и наша власть должна, наконец, признать, что теряет контроль над своими "отрядами особого назначения". Что эта опора и воплощение власти беспредела руководствуется уже не столько приказами с Банковой, сколько собственным инстинктом самосохранения. Что оно защищает уже в основном себя, свой образ жизни, свою систему ценностей и право на свой собственный беспредел.

Откуда взялись эти люди? Из каких щелей вылезли? Чьих будут? Думать об этом не хочется. Но придется. Потому что они, как ни тяжело это признавать, не завезены к нам с другой планеты и не выведены в специальных инкубаторах. Вы помните, откуда берутся орки в мире Толкиена? Если нет, я вам напомню. Орки — это очень, очень сильно перекореженные эльфы. Поэтому они так эффективны против эльфов. Адские силы глубоко исковеркали их природу, сделав жестокость и готовность подчиняться основным расовым признаком, и таким образом создали свое воинство.

Поэтому давайте больше не будем о "правоохранительных органах". Давайте откажемся от подмены понятий и примем тот факт, что собственно "правоохранительных органов" у нас в стране нет. Как нет судов, системы права, закона и прочих прекрасных атрибутов государства. По сути, наши силовики никаких правоохранительных функций не выполняют и не выполняли. Под этой вывеской у нас уже давно действуют криминальные боевики, ориентирующиеся на свой внутренний свод правил. Неслучайно методы у них узнаваемые — бандитские. Те же методы индивидуального террора в отношении конкурентов — вывоз в лес и пытки, одиночные отстрелы, уничтоженное имущество, запугивание семей. Только мы привыкли думать, что таким образом бандиты 90-х отжимали бизнес. А теперь они с помощью тех же банд, только упакованных в униформу и с разрешением на спецсредства, теми же методами отжимают страну.

Эти исполнители-профи и примкнувшие к ним добровольцы-практиканты, уличные "пацанские" банды на содержании у солидных дядь, которые и сами из таких банд вышли — искренние, идейные противники Майдана и евроинтеграции. Участники протестов для них — самые настоящие "классовые враги". Ведь они протестуют как раз против той системы, которая делает образ жизни таких "силовиков&Ко" возможным. Они понимают, что в случае победы Майдана, роспуском всевозможных "беркутов" не обойдется — хотя для них и это равносильно концу света. Станет невозможно жить так, как они жили до сих пор — "пасти", "стричь", время от времени для развлечения бить, а при необходимости — резать "овец". То, что до сих пор в системе, установленной при нынешней власти, было их неотъемлемым правом, любимой работой и основным средством заработка.

Поэтому не стоит себя обманывать: они не перейдут, по крайней мере, массово на "нашу" сторону. Никогда. Они искренне защищают ту систему, для которой они — плоть от плоти. И которая, работая на себя, работает на них. Их безнаказанность — доказательство тому. То, что "беркут" избивал мирных протестующих — факт. Доказать, что силовики убивали, пытали, увозили раненых из больниц доказать, в общем, несложно. Но никто из них не понес наказания. Никто не был взят под стражу. Начальник киевского главка, ответственный за избиение 30 ноября и якобы отстраненный от должности, продолжает ходить на работу, проводить совещания и руководить столичной милицией через "своего" и.о. Двое его подельников на свободе. В то время как участники мирного протеста без пятна крови на руках, да и просто попавшие под горячую руку — в камерах после потешных судов. И это еще в лучшем случае. Про худший — не хочется.

Поэтому не стоит возлагать большие надежды на то, что "запад нам поможет" введением санкций. Не стоит рассчитывать на воззвание к "праву", возмущение правозащитников и резолюции ПАСЕ. Людям в униформе все эти слова ни о чем не говорят. И уж точно, ничего хорошего не обещают. Все, что им остается — защищать свой образ жизни.

Посмотрите на обстоятельства обыкновенного бойца Беркута. Сейчас это нетрудно — соцсети в помощь. Общага, где он живет с семьей. Как морковка перед носом осла — обещание квартиры. Небольшая зарплата, которой может и вовсе не быть — потому что живут они за счет дани, собираемой в своих "районах", и время от времени балуются щедрыми гонорарами за грязную работу. Строгая иерархия, подчеркнутая четкими "таксами" для каждой ступени "вертикали" при распределении собранной дани. Уставные отношения, щедро пересыпанные специфическими неуставными обрядами и обычаями. "Мужская" работа, "мужская" компания, "мужские" ценности, "мужские" модели поведения и коммуникации.

Жизнь прозрачна. И "на работе", и "дома", т.е. в общаге. В том числе — семейная жизнь. Это делает и самого бойца, и членов его семьи заложниками обстоятельств. Одна моя бывшая коллега уже много лет работает в детском саду в районе милицейских общаг. По ее наблюдениям, отличие "ментовских" детей от всех прочих разительное. Притом, что речь идет об одном из самых депрессивных районов Киева, где и "обычные" дети зачастую не из самых благополучных семей. Дети "ментов", по ее словам, даже на этом фоне выделяются — ранней привычкой к ненормативной лексике, немотивированной агрессивностью и массой других проблем эмоционального и интеллектуального толка.

Члены семьи также в любой момент могут оказаться заложниками в самом прямом смысле слова. Это не воспринимается как нечто из ряда вон выходящее. Так, вариант нормы. Залог преданности и чистоты помыслов. Залог "настоящего братства", которым они даже гордятся. Специфическая "идейность" произрастает на этой же почве. Они подчиняются не присяге или принципам законности — они подчиняются кодексу и обычаям этого специфического братства.

Слишком много тестостерона. Слишком мало свободы. Сама по себе такая жизнь, лишенная приватности, — сплошное насилие над человеком. Отрицание человека.

Жестокость в этих условиях — тоже вариант нормы. Она культивируется как признак профессиональной пригодности, хотя со стороны выглядит, скорее, как профдеформация. Впрочем, о "человеке" здесь речь вообще не идет. О нем не то что "забыли" — даже никогда и не слышали.

Станислав Лем в своем принципиально дегуманизированном "Голосе Господа" сделал хорошо рассчитанное лирическое отступление, описав расстрел евреев в гетто. Его герой пытался объяснить себе, почему солдаты, перед тем как расстрелять, избивали и унижали свои жертвы. По его мнению, им это было необходимо, чтобы убедить себя — те, кого они убивают, вовсе не люди. Иначе они бы просто не смогли их убить. Интересно, что эти психологические проблемы возникали именно у солдат. А вот лейтенант, командовавший экзекуцией, в подобной терапии не нуждался. Он был идейным нацистом — он и так знал, что евреи не люди.

Сейчас много говорят о кризисе понимания — нехватке сочувствия и солидарности, непонимании системы права и т.д. Все правильно говорят. Только проблема глубже. Право — это принадлежность человека. Так же как сочувствие или солидарность. У нас же многие ни сами не чувствуют, не осознают себя людьми, ни в других не в состоянии увидеть человека. Это касается не только "Беркута", для которого подобное осознание равносильно профнепригодности. Это касается многих из нас.

Это провал украинской школы эпохи независимости, которая так и не вспомнила о принципиально забытом еще при предыдущем режиме человеке, а все свои реформы предпочла свести к раздуванию программы "за часы" для педагогов. Это провал церкви, которая встала горой за "традиционные ценности", "братство народов", готова воспитывать "защитников Отечества" и заниматься чем угодно, но почему-то не спешит напомнить о том, что человек есть Образ Божий, что из этого следует и к чему это обязывает. Это проблема интеллектуалов, которые с удовольствием заперлись в своих хорошо обставленных гетто и блещут друг перед другом творческими достижениями, а встретившись с очередной гримасой презренного "люмпена" кричат "это не наши!"

Наши, наши. Выньте, наконец, голову из песка.

Мы всегда знали, что среди них полно садистов, и что закон писан не для них. Но мы просто старались держаться от них подальше и рассчитывали, что нам повезет, и именно мы и наши близкие не попадут к ним в лапы. Больше на это рассчитывать не приходится. Попадем. Обязательно. Мы убедились в этом за последние два с хвостиком месяца на конкретных и жутких примерах. Рано или поздно, из-за Майдана или просто по нелепой случайности, независимо от образовательного уровня, языковой принадлежности, политических симпатий, — каждый из нас может быть избит, украден из больницы, ограблен, найден в лесу мертвым.