Экая оказія, почтенные, приключилась намедни на засѣданіи элитарнаго клуба, гдѣ государь-анператоръ нашъ, самодержецъ и владыка заявилъ, что де ежели супостаты крамольные на отчизну изволятъ позариться, то всѣ мы какъ одинъ костьми ляжемъ и въ раю немедля окажемся, а нелюди злочинные всѣ въ корчахъ издохнутъ.
Сказываютъ, что каждаго мученика русскаго, за отечество душу отдавшаго, въ валгалле православной аккуратъ на райскомъ кольцевомъ трактѣ, какъ по канону восточному, будетъ встрѣчать кортежъ изъ 72-х Марій Захаровыхъ, дѣвъ нецѣлованныхъ въ леопардовомъ исподнемъ, на золоченыхъ бициклетахъ возсѣдающихъ особой конструкціи «Искандеръ Великій».
Кортежъ сей сопровождаетъ шахида- мученика русскаго въ небесный сіятельный Крымъ. У входа въ небесный сіятельный Крымъ встрѣчаетъ и обнимаетъ его лично Государь въ бѣлой, расшитой золотомъ туникѣ и сажаетъ въ колесницу свою, запряженную журавлями сильными.
И доставляетъ колесница золотая мученика въ бѣлоснѣжный дворецъ на берегу блистающаго пронзительно-синяго небоморя, откуда можно наблюдать парады ежедневные войскъ и планетъ.
Въ бѣлоснѣжномъ дворцѣ снова ожидаютъ 72-е Маріи Захаровы, переоблачившіеся уже въ игривые серебряные пеплосы и возсѣдающіе на краяхъ бассейна, наполненнаго Хенеси Иксо.
И взбирается мученикъ на десятиметровую вышку, останкинскую башню напоминающую, гдѣ встрѣчаютъ его нагіе баронеты Соловьевскій и Киселевскій въ образахъ Вакховъ, чьи причинныя мѣста украшены лозами виноградными, и помогаютъ разоблачиться.
Съ гиканьемъ и свистомъ, подъ апплодисменты 72-х Марій Захаровыхъ, русскій мученикъ-шахидъ смѣясь и ликуя низвергается въ пучину вѣчнаго счастья, отражающагося въ добрыхъ глазахъ небеснаго Государя Всея Руси.
«Какъ же вышло такъ?» - спросите, почтенные, на землю грѣшную воротясь, что таковая оказія вышла, какъ будто Государь на балу нетрезвы были…
Имѣемъ на то сказать, что во многихъ странахъ запада, къ слову, законодательнымъ актомъ легализовано выращиваніе, употребленіе, храненіе и распространеніе сей чудо-травы, эффектъ которой при куреніи ея подобенъ дѣйствію веселящаго газа, токмо съ болѣе длительнымъ и глубокимъ эффектомъ.
«Ахъ, почтенные, отчаго же подобное никакъ не произойдетъ въ Державѣ нашей?!», - возвопитъ закоренѣлый либералъ, трагически закативъ глаза. «Позвольте, мои духовныя скрѣпы крайне расшатаны, а религіозныя чувства оскорблены самымъ непочтительнымъ образомъ», - заявитъ жрецъ ямайскаго бога Джа.
«Доколѣ!», - воскликнутъ привечатели мавританскихъ ритмическихъ верлибровъ въ шароварахъ и расписныхъ боливарахъ, - «отчаго же депутаты Собранія не разрѣшатъ повсемѣстное распространеніе сей агрокультуры, хотя бы и въ рамкахъ иноземозамещенія – пусть воздѣлываетъ оную токмо нашъ русскій крестьянинъ-ганжепашецъ или же другъ степей калмыкъ или же бѣлорусскій хитрый мануфактурщикъ пущай ввозитъ марокканское снадобье, начертавъ на коробкѣ «Выращено въ Гродно», закроемъ на оное очи, какъ закрыли очи на французско-бѣлорусскій пармезанъ, который тамошніе умѣльцы уже умѣютъ создавать аккуратъ изъ молодого картофеля методомъ алхимическаго выпариванія: картофель испаряется, и остается токмо пармезанъ.
- Но почтенные, - отвѣтствуемъ мы, - въ такомъ случаетъ вы рѣшительно отстали отъ жизни! Поглядите хотя бы на законодательные акты, принимаемые депутатами въ Собраніи и убѣдитесь, что по всѣмъ признакамъ чудодѣйственная трава легализована въ имперіи уже три года къ ряду.
Просто, какъ это обыкновенно бываетъ въ державѣ нашей, позволить себѣ сіе удовольствіе (и то – исключительно въ лѣкарственныхъ цѣляхъ для послабленія мигреней отъ радѣнія за отчизну) могутъ только господа обезпеченные, какъ разъ тѣ, чьи доходы не смотря на кризисъ только прирастаютъ. Депутаты Собранія, чины тайной охранки, князья и министры - какъ разъ изъ такихъ…
Утомится такъ, къ примѣру, Его Величество – хоть волкомъ ночнымъ вой: дороги не чинены, совѣтники статскіе – мздоимцы всѣ какъ одинъ, чернь голодная по околоткамъ рыщетъ, въ уѣздныхъ городкахъ – прощелыги да забулдыги, а въ губерніяхъ отдаленныхъ того и гляди мятежъ вспыхнетъ.
Закручинится государь, пригорюнится, включитъ электротелеграфный экранъ, а тамъ: іудомасоны коварныя интриги плетутъ, мужеложцы боевые съ тылу подкрадываются, колонна пятая съ шестою колонной въ сговоръ вошла и въ ставку австро-венгерскую шакалить отбыла, а вдоль дороги отроки нецѣлованные на верстовыхъ столбахъ висятъ распятые, а снегири канареечно-лазовевыхъ расцвѣтокъ очи имъ выклевываютъ и Марсельезу чирикаютъ, да интернаціоналъ, да Макаревича, шансонье опальнаго, пѣсни щебечутъ, шельмы, картавыми такими голосками.
И пуститъ государь слезу, горькую, что абсентъ, который они съ княземъ Медведовскимъ въ Нидерландахъ этихъ содомитскихъ пробовали (сами бы ни-ни, да зять княжны великой, куртуазный маньеристъ, изволилъ угощать) и велитъ государь позвать Патріарха Всея Руси старца Гундяя и молитъ слезно: вели, владыка, подать скрѣпъ духовныхъ, свѣжихъ, самыхъ забористыхъ, да поживѣе!
И несетъ государю скрѣпы изъ янтарной комнаты въ золоченомъ ларцѣ съ вензелями да орлами-двуглавыми богатырь-самокатчикъ Алексашка Задостанъ, а у самого глазенки хитрыя-хитрыя. Трубку яшмовую набиваетъ скрѣпами Задостанъ и государю протягиваетъ.
- Отвѣдай ты сперва изъ моей трубки, - молвитъ государь.
- Такъ уже отвѣдали-съ, - хихикаетъ Задостанъ, - Сакральность такая, что на одной ейной реактивной тягѣ можно, что на ероплане – въ Тавриду слетать и назадъ воротиться, не вставая съ трона.
И беретъ государь трубку и вдыхаетъ полной грудью ароматъ травъ цѣлебныхъ изъ далёкой долины чуйской, и разворачивается передъ нимъ чудесная картина сада райского, куда мученики святые, в войне священной убиенные вознеслись. Высоко-высоко в пучинах заоблачных нежится край привольный, гдѣ въ изобиліи молочныхъ рекъ стоитъ на кисельныхъ берегахъ славный городъ Владимир Таврический-Крайний.
Богатъ городъ да изобиленъ, всё въ немъ въ достаткѣ, монгольфьеры позолоченные въ воздухѣ парятъ, флаги на вѣтру реютъ, дѣтишки на встрѣчу бѣгутъ, пузяки для лобызаній государевыхъ на ходу заголяютъ, гимнастки гуттаперчевыя по проспектамъ съ подвязками георгіевскими выкрутасы отчебучиваютъ.
- «Лѣпота!», молвитъ государь и сквозь великолѣпіе въ центръ города дефилируетъ, а въ центрѣ города стоитъ исполинскій Акрополь въ паркѣ невиданной красоты. А въ паркѣ статуи изъ чистаго золота, да фонтаны нефтяные изъ-подъ земли хлещутъ.
И въ статуяхъ князья свѣтлѣйшіе да вельможи угадываются: вотъ дискоболъ Песковскій, секретарь императорскій, а вонъ обвинитель Чайка въ крылатыхъ сандаліяхъ, въ доспѣхахъ Марса – нойонъ Шойгэ съ копьемъ и щитомъ, а на щитѣ надпись «насъ тутъ нѣтъ» на латыни.
А въ портикѣ – исполинская статуя Самодержца самаго, Его Императорскаго Величества, выполненная въ бѣлоснѣжномъ мраморѣ. Изваянъ императоръ полностью нагимъ съ исполинскимъ срамнымъ удомъ, какъ у Пріапа, что устремленъ ввысь, подобно адмиралтейской иглѣ и гордо реетъ на ономъ удѣ триколорный штандартъ съ двуглавымъ орломъ.
Въ одной рукѣ государь держитъ лыжную палку, а въ другой – мячъ для игры въ гарпастумъ. На головѣ у него лавандовый вѣнокъ изъ земель таврическихъ, а изъ упругаго афедрона у государя вѣчнымъ огнемъ полыхаетъ синее пламя изъ встроенной искуснымъ немецкимъ умѣльцемъ газовой горѣлки.
Великое лучше всего видится издалека, и посему надобно отойти въ уголъ портика и виденъ тогда монументъ императору цѣликомъ, осіянный живительнымъ пламенемъ съ тылу, словно летящій навстрѣчу неизвѣданному. А за нимъ, надѣленные журавлиными крыльями, летятъ прочія статуи въ ономъ паркѣ, а внизу по холму скачетъ на бронзовомъ иноходцѣ князь горскій Равзанъ и грозитъ кому-то ввысь золоченымъ лукомъ.
Зажмурится государь отъ оной неземной красоты и вдругъ обнаружитъ себя въ тронной залѣ сидящимъ, передъ Златостаномъ-самокатчикомъ да старцемъ Гундяемъ и кличетъ дискобола Песковскаго со щелкоперами, дабы учинить къ народамъ имперіи обращеніе… А что далѣе Вы и сами лицезрѣть изволили.
Вход
FAQ
Поиск
Сообщение, не относящиеся к теме
